Лето и жара. Идешь по бесконечно-каменному проспекту, плавишься, и мечтаешь о мороженом. Предвкушаешь, как жирный пломбир будет таять на языке, как будет хрустеть вафелька… Ммм… Находишь. Покупаешь. Кусаешь, и… о нет. Всё не так. Мороженое не совсем свежее. Не испорченное, нет. Просто немного подтаяло при перевозке, а потом снова было заморожено. Поэтому пломбир потерял первоначальный вкус и однородность , покрылся льдинками, брр. А вафелька больше не хрустит. Это не то мороженое. Его можно съесть, не отравиться и утолить голод. Но радости никакой.
А ты — ребенок голодных девяностых, выросший на таких продуктах, про некоторые из которых твои героические родители сейчас говорят, что ты их в рот не возьмешь. Мороженое ты в детстве ел, конечно, но не часто. А еще ты питерский школьник, выучивший наизусть всё про голодные и холодные 900 дней и ночей, хлеб из опилок и дуранду.
Ты не умеешь выкидывать съедобную еду. Просто не умеешь. Несладкое детство, память предков, и вообще — дети в Африке голодают, а я…
Знакомо?
Вот так однажды летом, преисполненная ответственности за распределение мировых ресурсов и охваченная патриотическими чувствами, я давилась невкусным мороженым. И не просто невкусным — обманувшим ожидания и не удовлетворяющим мои потребности в прекрасном!
И вдруг я подумала: неужели война и голод — навсегда? Навсегда потому, что я ношу их в себе, хотя войны никогда не видела, хотя с голодом, ходившим рядом, боролась не я — мои родители? Неужели я и своим детям передам этот страх?
Пожалуй, нет. Не буду. Не новая мысль, но я повторю её: деды и прадеды воевали, чтобы мы, внуки были счастливы.
И ели вкусное мороженое летом.
Автор статьи Валентина Зотова, главный редактор и корреспондент Газеты «Настоящая жизнь…» пространства Светлый мир.